про кинокарьеру
Вас в детстве и раннем юношестве не мучали такие мечтания?
Вот подходит к вам на улице кто-нибудь и восхищенным голосом говорит:
"Вы именно та (тот), кто так нужен нам для нашего нового фильма! Вот вам
телефон - позвоните и приходите на пробы!", ну а потом пробы, съемка,
всесоюзное признание, слава, цветы и ВГИК вне конкурса.
А вот меня не мучали. Я вам сейчас расскажу, почему.
*
Когда мне было лет семь, что ли, мы с мамой банально стояли на остановке
и ждали трамвая. Ребенком, надо сказать, я была вполне себе
жизнерадостным и контактным, поэтому со всей свойственной мне
контактностью я теребила за уши какую-то рядомтусующуюся собаку.
"Какой милый ребенок!" - услышалось мне откуда-то сверху. Я посмотрела
наверх и узрела там какую-то тетку. Тетка смотрела на меня, а потом
наклонившись, потрепала меня за щеку.
Я некоторое время раздумывала, не стоит ли укусить тетку за палец в
рамках объяснения того, что нечего лапать за лицо незнакомого человека,
но потом решила, что это лишнее и мама, наверное, не одобрит.
Между тем тетка стала говорить маме, что сейчас будут снимать фильм
"Волшебник изумрудного города" и им ну ужасно не хватает исполнительницы
главной роли, то бишь Элли. И я вот как раз вполне себе подхожу.
"И с собачками ладит!" - умиленно сказала тетка."У вас, кстати, нету
собачки?"
Мама смущенно сказала, что собачка у нас есть. Только очень большая.
Как раз в тот счастливый момент у нас жила Маня, огромная
восточноевропейская овчарка, которую папа приволок с погранзаставы.
Злая, как черт.
Слушалась только отца, меня признавала за щенка и поэтому любила.
Короче, вылитый Тотошка, вылитый.
Тетка сказала, что это ничего. Ну это она Маню не видела.
Короче, на трамвае мы уехали в расстроенных чувствах. По приезду домой
мама с порога сказала: "Саша, по-моему, Настю собираются снимать в
кино!". "Я Тотошкой буду!" - радостно возопила я. Дело в том, что
Тотошка был моим любимым героем и лично я видела себя только в этой
роли. Папа сказал, что хорошо хоть не Страшилой. На том и успокоились.
В выходные меня одели в платье с кружавчиками, китайское такое, тогда их
только начали завозить и завили волосы на бигуди. И то, и другое я
восприняла без восторга. Папа взял Маню на поводок и мы побрели к
Останкино (жили мы тогда на Проспекте Мира, рядом с м. Вднх).
Пробы должны были проводится на воздухе. Маню, надо сказать, отвергли
сразу, когда она чуть не скушала помощника той тетки. Папа облегченно
выдохнул и вместе Маней "оставил территорию". Я затосковала. Мне уже
было понятно, что роль Тотошки мне не светит. И Маню отобрали, а мне
вручили некоего рахитичного пуделя.
Пуделей я не люблю вообще-то. С раннего детства. Ну ладно, мне сказали:
"Иди вдоль пруда!". "Раз, два, три - поехали!" - и я пошла мимо пруда
быстрой походкой, волоча за собой упирающегося пуделя. "Нет, нет!
Медленнее!" - "Раз, два, три - поехали!".
Там я уже не помню, что было дальше. Помню, что разе на пятом пудель
упал в пруд, увлекая меня за собой, но я удержалась.
Короче, весь этот цирк продолжался довольно долго, после чего
расстроенной маме сказали, что я "щурюсь на камеру", "не способна
воспринимать указания", и вообще, идите отсюда, мы вам позвоним.
Позвонили. Сказали, что увы и ах, будут снимать другую девочку, которая
была блондиниста и пришла на съемки со своей собачкой, тоже какой-то
типа пуделя (а не ненормальных с восточноевропейцами, так и читалось в
ее голосе, можно предположить). Мама потосковала, но смирилась с тем,
что ВГИКа не будет, цветов и славы тоже, увы и ах, карьера не задалась
(за год до этого моя карьера не задалась в балете, но это уже личная
трагедия моей бабушки).
А фильм сняли, по-моему, даже кто-то другой снимал, а не те, кто меня
"пробовал", лев там был картонный, фильм был убогий, а девочка была до
отвращения блондиниста.
Так что я не переживаю!
Aysa