Почти всё то лето Алёнка проходила в плаще. Как и почему она решила завернуться в этот мешковатый материнский плащ, понять было невозможно. А вот когда именно она перестала снимать его с себя, родители помнили точно – ей едва исполнилось тогда одиннадцать лет, и буквально через неделю после своего дня рождения она нашла в родительском шкафу этот старенький синий плащ.

Примерив его перед зеркалом и придирчиво осмотрев себя со всех сторон, Алёнка спросила:
– Мам, ты ведь этот плащ уже не носишь? Я возьму?
– Смеёшься? – подозрительно спросила мама. – Да он на тебе как хламида какая-то висит, длинный, мешок мешком. Снимай и не позорься даже.

Но Алёнка плащ не сняла. Не сняла она его и на другой день, и через день. Прошла неделя, другая, июньское солнце уже вовсю раскаляло асфальт, но Алёнка упорно выходила из дому в плаще.
– Не жарко? – весело спросил отец, когда они с Алёнкой, как обычно по четвергам, шли в «Букинист».
– Нисколько не жарко, – ответила девочка.
Отец украдкой взглянул на Алёнку, но продолжать не стал – ему хотелось быть демократичным родителем, а, кроме того, ничего плохого его дочь не делала. Да и вкусы, в конце концов, у всех разные. Он ещё помнил те времена, когда они с друзьями ушивали свои одинаковые советские брюки и делали из них умопомрачительный клёш, и расписывали пряжки на всё тех же одинаковых советских ремнях. Хиппи советского пошиба, они отращивали длинные волосы и специально не мыли их неделями – это было модно, это щекотало нервы, это нравилось девушкам. Вот только одиннадцатилетняя Алёнка в «девушки» ещё никак не годилась.

Когда июнь подошёл к концу, даже ребята во дворе перестали спрашивать, почему Алёнка всегда в плаще – в любом случае, никакого ответа никто не получал, а дразнить за один лишь только плащ тоже было как-то не весело.
– Ты у нас, Алёнка, теперь Девочка в футляре, почти как у Чехова, – сказал как-то отец, и время от времени эта домашняя кличка звучала снова.
– Может, она взрослеть стесняется? Или дразнит её кто? – рассуждал вслух отец, сидя вечерами на кухне с женой. – Так опять же нечего ей ещё стыдиться, до груди-то, поди, года два ещё?
– Нет у неё ёще никакой груди, – отрезала мать. – А плащ этот я всё же выкину. Видеть её не могу в этой хламиде!

Наутро, когда Алёнка не нашла плаща на привычном месте на вешалке, она никак не показала своего беспокойства. Не торопясь, поискала по комнатам, их было всего две, заглянула на всякий случай в мусорное ведро, на этом поиски и закончились. Плаща в доме не было, это она уже поняла. Весь день она оставалась дома. И весь следующий, и через три дня Алёнка по-прежнему не выходила на улицу.
– Не хочется гулять, – отвечала она несколько раз отцу, когда тот спрашивал, чего это она сидит дома, когда на дворе лето. Не пошла Алёнка и в «Букинист», хотя обычно она очень любила их с отцом походы по четвергам.
Она не жаловалась и не спрашивала, однако чётко дала родителям понять – плащ придётся вернуть.

И они вернули его, спустя неделю – мама сдалась и сняла плащ с гвоздя в дальнем углу кладовки на работе. Принесла домой, бросила в тазик в ванной и бросила Алёнке:
– Не бери его пока, я в субботу стирать буду, так и его заодно хоть выстираю, а то, поди, заразы на нём накопилось за двадцать лет.
Алёнка не спорила, в воскресенье утром сняла его с плечиков над ванной, куда мать повесила его сохнуть. Надо сказать, что плащ стал выглядеть немного иначе. Лишь позже Алёнка поняла, в чём дело – мать заменила пуговицы, теперь вместо старых и обшарпанных на нём появились вполне симпатичные синие крупные пуговицы. Алёнка не раз видела и перебирала их в маминой шкатулке с рукоделием.
– А ты упорная, – процедила ей мать, когда она надевала в коридоре плащ, собираясь на улицу. – В кого бы это?

Начался сентябрь, и по утрам было уже прохладно, и Алёнка натягивала свой плащ уже без родительских издёвок. В школе она сдавала его в раздевалку и спокойно обходилась и без него. Как и почему она отказывалась выходить на улицу без плаща, было по-прежнему необъяснимо. Родители несколько раз предлагали ей купить новый плащ, но Алёнка отнекивалась – ей пока нравится этот.
– Ну, нравится, так нравится, деньги целее, – подытожила мать.
Иногда, по настроению, если Алёнка поднималась утром раньше обычного, она выходила из дома вместе с отцом и провожала его до служебной остановки. Круглобокий старенький автобус забирал утреннюю смену заводчан возле входа в парк, и рано по утрам на остановке собиралось несколько заспанных мужчин и женщин.

В то утро Алёнка и отец играли в города – каждый должен был придумывать название города, начинавшееся с последней буквы предыдущего. Алёнка судорожно раздумывала над городом на букву «А» (Анапа, Анадырь и Ачинск уже прозвучали), когда услышала странный скрежет. По рельсам, проложенным прямо посередине улице, неуклюже и как-то неестественно скакал зелёный УАЗик.
– Чего это он? – повернулась Алёнка к отцу, но тот уже бежал к УАЗику сначала как-то неуверенно, а потом всё быстрее и быстрее.
– Папа! Ну папка! – закричала Алёнка и, не зная, что делать, бросилась за ним. Вместе с ней к месту аварии бежали и несколько человек с остановки.

Дверка УАЗика открылась, и из него, матерясь, выпрыгнул водитель. Это был невысокий и немолодой мужик в мятой рубахе. С громким стоном он в сердцах ударил рукой по УАЗику, обежал его зачем-то вокруг, а потом как-то нерешительно начал опускаться на колени.
– Он там, – отрывисто бросил водителю отец, и Алёнка совсем не поняла – кто это «он», и где это – «там»?
– Кто, пап? – от страха и необычности ситуации она почти ревела. А ещё она никогда прежде не видела своего отца таким собранным и таким «чужим».

– На раз-два-три будем поднимать, – уже командовал отец, совсем не обращая внимания на Алёнку, и несколько человек послушно разбрелись по разным сторонам машины. Водитель УАЗика встал со стороны капота, по его лицу градом тёк пот, а глаза были просто дикими. Он безостановочно матерился, и Алёнке было очень противно находиться здесь в этот ранний утренний час. Остро захотелось домой.
– Скорую кто-нибудь вызывает? – коротко бросил отец, казалось бы, никому, но ему тут же ответили:
– Да, Маркова уже побежала за скорой.

Алёнка в своём мешковатом плаще стояла рядом и ничего не понимала из странного разговора этих непонятных взрослых. Даже привычный папка вдруг показался ей незнакомцем. Ей очень захотелось развернуться, побежать домой, забраться под одеяло и притвориться больной – так, чтобы даже в школу идти сегодня было не нужно. Просто так вот остаться дома и пролежать весь день под одеялом.
– Поехали, на раз-два-три, – снова командовал отец.
– Рраз… два… триии! – и огромная машина как-то тихонько крякнула, словно выдохнула, а потом дрогнула и приподнялась над шпалами и рельсами.
– Выше! – прокряхтел отец, а потом вдруг заорал не своим голосом: – Держим, держим, не опускаем, мы его раздавим на х. . !

И тут Алёнка увидела, что под машиной что-то есть – это что-то напоминало как будто свёрток старой одежды. Она присела и попробовала приглядеться, но голос отца буквально взорвался где-то наверху:
– Алёна, лезь быстро, быстро! Доставай его!
Нутро машины казалось горячим, зловещим и тяжело пахло не то бензином, не то ещё чем-то, Алёнка не разбирала. Она неуклюже, на коленях, проползла под брюхо тяжко зависшей над землёй машины и робко потрогала что-то рукой. Человек не шевелился. Она попробовала просто обхватить его руками и потянуть, но человек был тяжёлым и даже не сдвинулся с места.

– Папа! – заорала Аленка, – я не могу – он тяжёлый, папа! Можно мне вылезти отсюда?
– Плащ, плащ сними и под него подстели, – раздался откуда-то сзади сдавленный голос. – И побыстрее, девонька, попробуй побыстрее.
Алёнка плашмя упала на вонючие шпалы и змеёй начала вытаскивать себя из плаща, в какой-то момент она буквально в сантиметре от себя увидело лицо – это было лицо мальчика.

Судорожно расправив плащ на шпалах прямо под собой, согнувшись, Алёнка сумела подползти к мальчику с другой стороны, оказавшись там, где, по её предположениям, был его бок, и навалилась на него плечом. Недвижимое тело поддалось и вяло, и даже как-то послушно перекатилось на плащ. Что-то мягко хлюпало – не то капало сверху, не то было лужей внизу.
Алёнка змеёй выбралась из-под машины, и, всё ещё зачем-то пригнувшись, обежала её с другого бока. Вклинившись между чьих-то ног, она изо всех сил потянула плащ на себя. Было тяжело, но она всё тянула, тянула, тянула, и даже не поняла, что происходит, когда чьи-то руки мягко разомкнули её пальцы, намертво вцепившиеся в материю.

На мальчика она так больше и не посмотрела, зато не могла отвести взгляд от УАЗика. Огромный, вонючий, он напоминал ей страшную и злобную жабу.
Она словно во сне увидела удивительно быстро приехавшую скорую, увидела и свой синий плащ, мелькнувший в утробе машины, и, не сказав отцу ни слова, просто развернулась и пошла домой в своём коричневом школьном платье.

Как и хотела, Алёнка заболела. Не то чтобы она была очень больной, но стабильные тридцать семь и пять продержались у неё несколько дней. Она много спала, днями вяло смотрела телевизор и разговаривать об аварии не хотела. Когда на другой день отец рассказал, что они с коллегами по цеху позвонили в больницу, девочка с некоторым интересом посмотрела в его сторону.
– Сильно переломан, но жить будет однозначно, – подытожил отец, а потом весело посмотрел на Алёнку. – Кстати, твоего возраста мальчишка, может, даже твой одноклассник.
– Нету у меня таких одноклассников, – буркнула в ответ Алёнка и сердито подоткнула под себя одеяло.

Наступил очередной понедельник, и Алёнке, которая была уже абсолютно здорова, надо было снова собираться в школу. Все эти дни мать с отцом так ни разу и не спросили её про плащ. Это был словно немой семейный сговор – образ синего плаща словно витал в квартире и был почти осязаем, но произнести это слово вслух так никто и не решился.
А наутро, уже обуваясь, Алёнка вдруг увидела на вешалке новенькую куртку. Она была тоже синей, мягко шелестела новомодной болоньей и выглядела просто космически.
– Это что – мне? – несколько неестественным, но всё же очень мирным тоном проорала Алёнка из коридора. Она не знала, что оба родителя буквально застыли в это самое время в кухне, едва она вышла в коридор.

– Конечно, а кому же ещё? – отец как из-под земли нарисовался в коридоре. – Примерь, а? Нравится?
– Нравится, – просто ответила Алёнка, сделав вид, что не заметила, какими красноречивыми взглядами обменялось родители, и погладила рукой дутые квадратики на рукавах. – Очень, очень нравится!

©Полина Винер.

Подробнее читайте на yaplakal.com ...

292 +